[el Inka]

БРЫНЗА
(маленькое приключение)

К этому эксперименту я готовился тщательно и терпеливо. Отдышавшись от Простокваши, решил пойти "особым путем", а именно -- адаптировать организм к домашнему сыру типа брынза. Всё с той же дурацкой целью -- решить "проблему" В12... Сейчас я смеюсь и плачу :)) Трудно поверить, что это было так недавно, каким же я был идиотом! Но было же, чего уж скрывать! Расскажу... Начал с того, что выбрал сыр, самый домашний из домашних, но сделанный в идеальных условиях, полупромышленно, из пастеризованного молока. Сыр душистый, белый как снег, слегка упругий, но не твердый. Я купил упаковку свежайшую и три дня приучал себя к нему: съедал по 3 или 4 грамма, крохотные кусочки, вместе с овощами, в основном с фермерскими помидорами. Последствий от таких кусочков не было никаких. На третий день я таких сырных кусочков скушал 5 или даже 6. Снова без последствий. И тогда решил пойти на эксперимент. На следующий день за 4 часа до эксперимента ничего не ел. Купил такую же упаковку брынзы. И ровно в 6 часов вечера съел не торопясь и хорошо пережевывая 100 граммов этого сыра. Подождал 90 минут. Ничего не происходит. Съел вторую половину -- ещё 100 граммов. До 11 часов ночи не ел ничего более. За всё время никаких отрыжек не было. Ни болей, ни тяжести в желудке. Ровным счетом ничего. Так, при замечательном самочувствии, попив на ночь мандаринов и грейпфрутов, отправился спать. ... Всё началось в 6 утра. Я проснулся от боли в животе. Четко локализовал эту боль с помощью пальцев: если провести линию от нижнего края печени к середине живота, то острая боль ощущалась в центре этой линии. Боль нарастала быстро, точно как в эксперименте с простоквашей, но значительно сильнее. Я как бы был готов к такому повороту дела и не сильно удивился вначале. Так как я спал в ту ночь (именно по причине эксперимента) в другой спальне и с отдельным туалетом, я никого не побеспокоил, плотно закрылся и попытался промыть желудок. Однако в желудке ничего не оказалось. То есть он был пуст буквально как барабан. Я вливал в себя воду по паре литров сразу, закладывал два пальца, всё вылетало тут же обратно -- но никакой кислоты, ни желчи, ничего совершенно, только та же самая вода. Это меня насторожило, конечно. Я напрягался до предела, стараясь вытащить из себя брынзу. Тщетно. В желудке ее уже не было. Естественно, я предпринял яростную попытку выгнать из себя эту штуку хотя бы нижним путем, на унитазе. Но тоже с тем же результатом -- ничего, ноль. Однако боль была уже нешуточная. К тому же я заметил, что живот мой надулся за это время. И боль и вздутие, признаюсь, привели меня к временной панике. На несколько минут я стал человеком слабым и жалким, и хотел уже звать жену и просить помочь мне как-то привести себя в порядок и одеться, чтобы ехать в какую-нибудь клинику. Но очень скоро взял себя в руки, сконцентрировал внимание на себе как бы снаружи, со стороны, и стал трезво оценивать ситуацию. Я быстро отмел возможность применения слабительного -- живот продолжал раздуваться, и слабительное могло привести меня просто к взрыву внутри. Стал пить воду, много воды. Но это не помогало. Пробовал приседать, наклоняться, поворачиваться быстро вокруг оси и тому подобное. Но без эффекта, и не долго. Скоро я уже не мог стоять прямо -- меня гнула боль. Я не стонал, я выл. И всё громче. Наташу, конечно, разбудил в конце концов своими завываниями. Но что она могла поделать? Обращаться к врачам я запретил, убедил, что сам справлюсь (это было тем более легче, потому что она была свидетелем моего простоквашного эксперимента, который закончился вполне нормально). Что было дальше? Дальше была Преисподняя со всеми ее сковородками и кипящим маслом. Не будет преувеличением сказать, что такой боли я не испытывал никогда раньше в моей жизни. Это было не просто больно, это было БОЛЬНО!!! Живот мой стал огромен. Но газы никуда не выходили. Я вдруг понял, что жить мне осталось совсем чуточку. Я понял, что кишки мои вот-вот лопнут, что дальше произойдет быстрое внутреннее кровоизлияние и смерть. Но вот что странно -- мне совсем не было страшно. Было даже смешно немножко, несмотря на ужасную боль. Я представлял себя дохлым и мне было всё равно. Мне не хотелось ни спасаться, ни прощаться, ни звать на помощь. Не хотелось, чтобы меня в этой глупой смерти видел кто-то из близких или друзей. Смерть была рядышком, она просто сидела на той же кровати, на которой я как уж на огне извивался. Но мне Смерть вовсе не казалась пугающей. В ней было что-то даже дружественное, хотя и грустное немного... Наташа всё же привела ко мне малыша. Он, конечно, ничего не понял, что такое странное происходит с папой, и я этому обрадовался, но вскоре попросил их уйти. Замкнулся в комнате и приготовился умирать. Спасения не было. По крайней мере я его не видел. Я был очень спокоен в моей душе, и только режущая меня на части боль мешала быть спокойным и моему телу... Наташе я объяснил, что врачи мне всё равно уже не помогут. Хотя бы потому, что просто не поймут, как это такой здоровый бугай вдруг умирает, да ещё в таких муках, да ещё от какого-то кусочка брынзы. Ну разве такое объяснишь? Разве такое не смешно? Короче, я сдался. Тяги к жизни уже не было. Всё, чего я хотел -- это чтобы умереть, но не так больно... Я не следил за временем, мне было наплевать на время. Может быть прошел час, может быть семь минут. Но неожиданно мне стало легче, вдруг появилась какая-то надежда. Я даже смог сползти с кровати, и хотя согнувшись пополам, всё же спустился по лестнице вниз, в зал, к семье так сказать... Правда, это была лишь иллюзия облегчения боли. Очень скоро всё не только вернулось, но и усилилось многократно -- я уже не мог лежать ни в кресле, ни на диване, я лег на пол. Мой живот стал как дирижабль. Я поражался, до какой же степени могут растянуться кишки, а главное -- сосуды. Скорее всего что-то там всё же лопнуло, потому что меня начало мутить и тошнить непередаваемо. И всё это время я выл, я закусывал губы, чтобы не кричать, но не выть не мог. Наташа сказала, что наверное я умираю. Я с готовностью согласился, радуясь, что она не напугана. Спорить тут было не о чем, да и говорить я всё равно толком не мог, я умирал. И в этом смысле был спокоен как стена. Если бы только не эта боль. Но Наташа всё же не выдержала, решила и поехала на такси в аптеку, захватив малыша на всякий случай. Я остался валяться на полу, а когда она ушла, я начал кричать от боли -- сдерживаться уже не было нужды. Так, крича, я потерял сознание. Я понял это, когда очнулся. Но затем я три или четыре раза терял сознание, проваливался в черноту. И почему-то всё никак не умирал, а всё так же кричал, очнувшись, и извивался по змеиному -- мне так было кажется легче переносить боль. Помню, хотя и туманно, что какая-то странная мысль поразила меня -- мне зачем-то страшно захотелось нащупать тот сыр внутри живота. То есть я как бы удивился, почему же он так и не вышел, а если не вышел, то где же он. И я нащупал его! Это было не так уж трудно несмотря на вздутие -- сыр лежал двумя камнями, один величиной со среднее яблоко, другой камень с куриное яйцо или поменьше, оба лежали рядышком, на том самом месте, в котором я почувствовал боль в шесть утра. Каменный, то есть окаменевший этот сыр я прекрасно нащупывал обеими руками. Благодаря моему сильному похудению, мне вскоре удалось схватить один из камней пальцами правой руки и сжать его что было сил. Я не понимал совершенно, зачем я это делаю. Я стал как в лихорадке, в безумии захватывать пальцами эти окаменелости, давить их, а другой рукой я продавливал весь живот, по сантиметру, со всей имевшейся силой. По-моему я ещё раз терял сознание, а может быть и не раз. Но вернувшись в реальность, я снова и снова упорно, и не обращая уже внимания на боль, но конечно же всё так же крича, давил и давил эти камни. Теперь я думаю, всё это происходило быстро, и мои потери сознания были очень кратковременные. Потому что к тому моменту, когда вернулась Наташа, я уже сделал самое главное -- я смог раздавить один из камней. Я чётко почувствовал пальцами, когда он поддался и изменил форму, как если бы это был твердый холодный кусок пластилина, но под моими настойчивыми и сильными придавливаниями он размягчился. Камень потерял форму и стал расползаться. Я переключился на второй камень и утроил массирование живота левой рукой. Я стал меньше кричать, то есть крик перешел в стоны. Таблетку, которую Наташа привезла, я конечно же выпил -- мне нечего было терять. Но уже через пять минут я раздавил и второй камень, тот, который был крупнее. Я буквально навалился на него, давил что было силы обеими руками, сжимал со всех сторон, мял его как только мог. Я почувствовал вдруг ясно и однозначно, что моё спасение именно в этом, и уже ничто меня не могло остановить. И тут живот вдруг как-то разом раздулся по боками, и боль в несколько секунд уменьшилась втрое, и прямо под моими пальцами раздавленный большой камень сдвинулся с места. Стало очевидно, что моя смерть временно откладывается. Мне становилось всё легче и легче с каждой минутой. Но я решил не вставать и ещё полчаса или даже больше пролежал на полу. Прохладный пол был приятен. Я лежал и продолжал, хотя уже без той агрессивности и спешки, массировать весь живот. Очень скоро я уже не мог прощупать никаких камней. А встав с пола, и без стонов, но разумеется с огромным трудом, я дошел до туалета. Где собственно всё и кончилось. Быстро исчезла вздутость живота, и я потихоньку стал избавляться от всего, что было в кишечнике. Из туалета я вышел как бы заново рожденным, хотя и понимал, как это смешно выглядит, и понимаю, как это смешно звучит сейчас. Но что поделать, я рассказываю как всё было на самом деле, без прикрас... Короче говоря, к вечеру я смог нормально передвигаться. Конечно же, я не смел ничего кушать ни в тот день, ни на следующий. Кстати, утром следующего дня я выглядел лет на 20 старше своего возраста. Опухшая морщинистая физиономия, обвисшие щеки, огромные сине-черные круги под глазами. Ужасно, одним словом. Но самочувствие было уже вполне оптимистическое. На третий день после "репетиции смерти" я спокойно ел фрукты, пищеварение работало как ни в чем не бывало. Однако банки сходили с лица почти неделю, да и вообще внешность восстановилась очень не скоро после такого эксперимента. Изо рта у меня целую неделю воняло как на молзаводе -- кислым молоком. Все туалеты генерировали тот же запах не смотря на чистки и деодоранты. Таблеток я больше не пил, и не называю ту, что выпил, потому что толку от неё было ровно ноль, даже как плацебо она была бессмысленна. Моё тело спасено банальным, но сильным массажем, моими пальцами, которыми я раздавил окаменевшую во мне брынзу. Если бы я не додумался давить эти камни, этого текста не было бы -- я бы обязательно умер в тот день. Именно поэтому и пишу все так подробно. Кто знает, вдруг не дай бог кто-то нечаянно попадет в нечто похожее, по глупости или по неосторожности, не важно. Тут важнее знать, что есть шанс -- нащупать "запруду" внутри себя и пальцами беспощадно раздавить, разрушить ее. И если спасся я, то может спастись и кто-то другой... В целом я не очень жалею о том, что сделал. И понимаю, что в любом случае я бы все равно какую-нибудь подобную штуку с собой бы проделал если не в тот день, так в другой. Сейчас я знаю, что молочное для меня -- яд, любое молочное в любой его форме. Да и нет ни малейшей к нему тяги, даже и следа такой тяги, я бы сказал. Разумеется, во мне засел хоть и не большой, но долгий страх перед всем вареным и вообще приготовленным. Если до "Брынзы" я воспринимал термически обработанную пищу примерно как стройматериалы -- краски, лаки, шпатлевки и всякое прочее несъедобное, то теперь любое блюдо и практически все товары в любом супермаркете -- это предметы моего самоубийства. О том, чтобы хоть пальцем прикоснуться к приготовленному каким угодно способом -- не может быть теперь и речи. И это тоже я считаю плюсом от эксперимента. Ещё один замечательный плюс -- я видел Смерть, и она не была страшна. Мне даже кажется, что я Её немножко понял. Увидел, что нет в ней никакого зла. Хотя безусловно, Жизнь лучше, интереснее и увлекательнее. Ну и раз уж я выкарабкался -- жить буду! ... До "Брынзы" я планировал эксперименты с мясом и рыбой, с сырым мясом и сырой рыбой, конечно. Но полученное от брынзы "яркое впечатление" оказалось более чем достаточным чтобы эти эксперименты отменить. Я уверен, что до конца уже не смогу ни есть, ни даже пробовать на вкус ничего из мясного или рыбного, ни в каком их виде. Если и были где-то сомнения (зароненные рассказами форумчан про жор и срывы), то теперь сомнений нет, испарились. Не будет больше в моей жизни ни мясо-рыбы, ни молочки. Но ведь и слава Богу. ...