Голодание с фотографиями.

[Марфа Васильна я]

Люблю Довлатова тоже.

* * *
В разговоре с женщиной есть один болезненный момент. Ты приводишь факты, доводы, аргументы. Ты взываешь к логике и здравому смыслу. И неожиданно обнаруживаешь, что ей противен сам звук твоего голоса...
("Заповедник")

* * *
* * *
— Миша, ты любил свою жену?
— Кому?! Жену-то? Бабу, в смысле? Лизку, значит? — всполошился Михал Иваныч.
— Лизу. Елизавету Прохоровну.
— А чего ее любить? Хвать за это дело и поехал...
— Что же тебя в ней привлекало?
Михал Иваныч надолго задумался.
— Спала аккуратно, — выговорил он, — тихо, как гусеница...
("Заповедник")

* * *
А как у нас все было — это чистый театр. Я на домехе работал, жил один. Ну, познакомился с бабой, тож одинокая. Чтобы уродливая, не скажу — задумчивая. Стала она заходить, типа выстирать, погладить... Сошлись мы в Пасху... Вру, на Покрова... А то после работы — вакуум. Сколько можно нажираться?.. Жили с год примерно... А что она забеременела, я не понимаю... Лежит, бывало, как треска. Я говорю:
— Ты, часом, не уснула?
— Нет, — говорит, — всё слышу.
— Не много же, — говорю, — в тебе тепла.
А она:
— Вроде бы свет на кухне горит...
— С чего ты взяла?
— А счетчик-то вон как работает...
— Тебе бы, — говорю, — у него поучиться...
Так и жили год...
("Компромисс")

* * *
— Ты выпил? — спросил Безуглов.
— Нет. А у тебя есть предложения?
— Что ты, — замахал ручками Безуглов, — исключено. Я пью только вечером... Не раньше часу дня...
("Чемодан")